СПбГУ. Интервью с ректором Николаем Кропачевым

— Николай Михайлович, когда говорят «высшая школа призвана…», то предполагают, что возможно единое ви́дение целей высшего образования. Между тем у государства это видение может быть одним, у общества, включая студентов, — другим, а у работодателей — третьим…

— Если говорить о том, что от высшей школы хотят общество и государство, то я бы в принципе не стал разделять эти понятия, потому что пожелания государства в виде государственной политики направлены именно на исполнение желаний общества. Общество же заинтересовано прежде всего в повышении уровня жизни. А государственная политика определяет и использует соответствующие инструменты для реализации этой цели, в том числе обеспечение экономики квалифицированными кадрами, фундаментальными исследованиями и создаваемыми на их основе прикладными инновационными продуктами. Не последнюю роль в пожеланиях государства и общества играют эффективная международная политика, обороноспособность, продвижение имиджа страны на мировом пространстве — и в этих направлениях роль высшего образования и науки трудно переоценить.

Если же говорить именно о студентах, то их желания во многом противоречивы. С одной стороны, поступая в вуз, молодой человек ориентирован на получение профессии и в дальнейшем — высокооплачиваемой работы. Это нормально, но иногда приводит к негативным проявлениям вроде перепроизводства слабых юристов и экономистов. С другой стороны, не все понимают и учитывают, что получение высшего образования — это тяжёлый труд, отсюда довольно высокий отсев студентов с младших курсов, из-за чего может снижаться удовлетворённость выпускников качеством полученного образования. Конечно, этот показатель в разных университетах будет очень разным. Но прежде всего он зависит от образовательной политики вуза, его кадрового и материально-технического обеспечения. На что я хотел бы обратить особое внимание — это на необходимость глубокого взаимодействия между вузами и сообществом работодателей.

Работодатель хочет, чтобы выпускник вуза, придя на производство, включился в бизнес-процессы сразу и с полной эффективностью. Но вот что удивительно: при этом работодатели не всегда стремятся помочь вузам в адаптации программ к своим же запросам. СПбГУ удалось привлечь несколько тысяч специалистов, — представителей сообщества работодателей, — к работе советов образовательных программ (таких советов образовательных программ в университете больше 200), квалификационных кадровых комиссий (таких комиссий 23), учебно-методических комиссий (их 28), научных комиссий (их 25). А также к деятельности государственных экзаменационных комиссий (ежегодно в них работают почти 1900 специалистов — представителей работодателей), к определению тем курсовых работ, выпускных квалификационных работ бакалавров и магистерских диссертаций (ежегодно на сайте СПбГУ публикуется список более чем 2 900 тем, предложенных работодателями). Иными словами, представители работодателей корректируют содержание образовательных программ в соответствии с запросами рынка труда, задают практическую направленность студенческим исследованиям и оценивают результаты обучения. В результате «академические» представления об обучении, характерные для профессорского сообщества, корректируются «прагматичными» требованиями рынка труда. Хорошо? Конечно, но не хочу говорить, сколько усилий потребовалось от университета, чтобы убедить, уговорить работодателей начать сотрудничать с нами на этом поле. В начале пути (пять лет назад) подавляющее большинство преподавателей были против этих нововведений. И не всем вузам такие усилия по силам, извините за тавтологию.

Надеюсь, ситуацию сможет изменить расширение целевого набора. Хочется верить, что работодатель, взяв на себя обязательства по поддержке целевого студента и его дальнейшему трудоустройству, захочет получить такого специалиста, который ему реально требуется. А это возможно только при сотрудничестве заказчика и университета в формировании образовательной траектории целевика. Но для этого надо проводить этот набор открыто и по результатам публичного конкурса на открытой всероссийской информационной площадке. Иначе какая-то и, боюсь, значительная часть этого приёма будет происходить по «правилам», которые действовали в СССР и РФ до введения ЕГЭ. 

Порой слышу от коллег восхищение теми «правилами» приёма и думаю: что стоит за этим? Короткая память? Желание противиться всему новому? Или всё проще: естественное желание некоторых руководителей вернуть себе утерянное с введением ЕГЭ общественное влияние (а то и величие)? 

В СПбГУ не держатся за такое влияние. В соответствии с законом об МГУ и СПбГУ, СПбГУ имеет право проводить дополнительные вступительные испытания профильной направленности при приёме для обучения по программам бакалавриата и специалитета. В СПбГУ в 2021 году открыт приём на 119 программ бакалавриата и специалитета. Но мы проводим только дополнительные вступительные испытания профессиональной (творческой) направленности по 13 образовательным программам… С 2011 года количество программ магистратуры, приём на которые происходит по результатам конкурса портфолио, увеличивается каждый год. А в этом, 2021 году, приём на 209 из 214 программ магистратуры проходит по результатам портфолио.

Но хочу обратить внимание вот на что. Крайне трудно найти баланс всех противоречивых интересов — вузов и органов управления образованием, студентов и научно-педагогических работников, работодателей как потребителей результатов подготовки кадров и как заказчиков целевого обучения. Но ещё труднее предсказать его изменения в перспективе. Сегодня в экономике (а высшая школа является одной из базовых отраслей экономики) главная проблема — это прогнозирование. В части кадрового обеспечения экономики важно понимать, какие профессии и как скоро исчезнут за ненадобностью. Какие сохранятся и как трансформируются? Сколько и каких специалистов потребуется через пять, десять, пятнадцать лет? Квалифицированных и надёжных ответов на эти вопросы не было прежде, нет и сейчас. Как следствие, значительная доля выпускников работает не по специальности, а значит, инвестиции государственного бюджета используются неэффективно. Поэтому крайне важно, чтобы значения показателей развития образования, использованные в программных документах, систематически корректировались и уточнялись. Но подходы и инструменты максимально точного прогнозирования не сформированы и, соответственно, в программных документах не отражены. 

— Сформированность госполитики в сфере высшего образования: что, на ваш взгляд, отражено в программных документах, а что — ещё нет?

— Сегодня сформировано стратегическое видение проблем — это Государственная программа развития образования и Стратегия научно-технологического развития. Сформировано правовое обеспечение госполитики — например, закон «Об образовании в РФ», прошедший широкое публичное обсуждение, получился вполне работоспособным. Однако явно устарел и требует обновления закон «О науке и государственной научно-технической политике». А научные исследования — необходимая основа существования современного вуза. Последнее, безусловно, сказывается на эффективности основных инструментов реализации научно-образовательной госполитики в виде национальных проектов, федеральных программ.

Не могу не обратить внимания и на тот факт, что для успешной реализации госполитики в области науки и образования необходимо единство той сферы, к которой она применяется. Для этого недостаточно стимулировать открытие базовых кафедр вузов в научных институтах и научных лабораторий НИИ в вузах. Не может решить эту проблему и стимулирование создания так называемых консорциумов вузов и НИИ. Хотя бы потому, что подобные «консорциумы» не являются организациями, а существуют в качестве временных сообществ организаций, отношения между которыми юридически оформляются одним или несколькими договорами. Такие конгломераты не могут иметь обособленного имущества, являются неустойчивыми и фактически неподконтрольными государственным органам (что создаёт дополнительные риски при выделении бюджетных средств). В результате чаще всего получается, что тот или иной грант получает лишь одна организация, а затем её руководство уже самостоятельно решает вопросы распределения средств среди других соисполнителей. Этим создаётся почва для конфликтов, и работоспособность всей схемы зависит главным образом от личных отношений между руководителями организаций. Наконец, в таких условиях невозможно обеспечить общие для всех участников правила игры, что способствует злоупотреблениям.

Недавно мы с коллегами анализировали проблему повышения эффективности системы государственных вузов в статье «Единство системы государственных вузов в современной России»1. В последние 20 лет многое сделано для стимулирования конкурсных процессов в образовании и науке. Активно работают российские фонды, правительство и различные министерства проводят множество конкурсов в сфере науки и образования. Множество конкурсов в этой сфере проводится крупнейшими российскими предприятиями и региональными органами власти. Прививку, стимулирующую развитие конкуренции в сфере науки и образования, наши учреждения науки и образования получили. Конкуренция необходима за счёт государственных вложений, полученных в результате конкурсных процедур. Часть российских вузов продвинулась вперёд. С таким же ли темпом поднимается средний уровень российского образования на всей территории РФ?

Между тем последняя редакция ст. 43 Конституции РФ гласит: «...Каждый вправе на конкурсной основе бесплатно получить высшее образование в государственном или муниципальном образовательном учреждении и на предприятии». Если подходить к этой норме формально, чем больше бюджетный приём в вузы России, тем выше фактическая реализация (обеспечение) конституционного права на образование. Некоторые учёные-конституционалисты в РФ так и считают. Мы с коллегами не согласны с таким формальным подходом, мы считаем, что с содержательной точки зрения «конституционное право на образование предполагает юридически гарантированную возможность каждому гражданину России, независимо от места проживания, учебного заведения и выбранного направления обучения, получить образование, соответствующее современным достижениям науки, техники и технологий, необходимое для осуществления профессиональной деятельности, возможность приобрести в результате обучения умения, навыки и знания, соответствующие современным потребностям рынка труда». Это главная, конституционная задача государственных органов. А руководители государственных вузов — представители государства в вузе — должны в первую очередь помогать решать эту главную, конституционную задачу. В этом плане продвижение в рейтингах — явно второстепенная задача.

Как при ограниченности ресурсов решать задачу, сформулированную в ст. 43 Конституции? Мы считаем, что можно повысить эффективность использования государственных ресурсов посредством организации коллективного доступа к самим таким ресурсам, на основе установленных правил, всем государственным вузам и НИИ РФ, а также коллективного (в соответствии с установленными правилами) доступа к результатам интеллектуальной деятельности, полученным за счёт этих ресурсов.

Пока таких правил, обеспечивающих эффективное взаимодействие вузов, в РФ ещё нет. Не сформировалось необходимых для системного единства «правил взаимодействия: установленных учредителем и выработанных корпорацией вузов общих правил привлечения к работе сотрудника другого вуза, правил зачёта периодов обучения в другом вузе, возможности использования общежитий другого вуза, общих правил конкуренции, правил распределения по профилям и направлениям подготовки (группам специальностей) и много другое»1.

— Не приведёт ли введение правил, единых для всех, к исчезновению конкуренции между вузами? Ведь альтернатива конкуренции — застой?

— Наоборот, без комплекса таких правил конкуренция между вузами приобретает искажённые формы. Возьмём для примера системное распределение обязательств между вузами в области реализуемых образовательных программ. В последние годы многие специализированные вузы вместо развития и актуализации программ профильной специализации открывали новые программы в областях, определённых в основном спросом абитуриентов и их родителей. Результаты известны. Во-первых, это перепроизводство юристов, экономистов, менеджеров, в последнее время — IT-специалистов и уход их в непрофильные сферы деятельности. Во-вторых, качество выпускников, подготовленных при отсутствии научно-образовательных школ и традиций, в большинстве случаев оставляет желать много лучшего, что негативно сказывается как на деятельности отдельных работодателей, так и на экономике в целом. Замечу, на подготовку некачественных и «лишних» специалистов затрачивались и, к сожалению, затрачиваются совсем не лишние средства, бюджетные или внебюджетные.

Мы считаем, что расширение круга специализаций, по которым осуществляют подготовку отраслевые вузы, «могло бы иметь благоприятные последствия, если бы обеспечивалась комплексная подготовка специалистов, например, в области сельского хозяйства — с точки зрения особенностей функционирования агропромышленного сектора национальной экономики, особенностей менеджмента или специфики правового регулирования деятельности сельскохозяйственных предприятий. Однако в этом случае специализированные аграрные университеты не должны готовить специалистов по экономике, менеджменту или юриспруденции на общих программах соответствующего профиля, а должны повышать качество обучения на собственных, специализированных образовательных программах»1.

И ещё одно замечание, теперь уже по поводу конкуренции. В последние годы в стране многое сделано в области противодействия коррупции и протекционизму. Повысилось и качество конкурсных процедур, в которых участвуют вузы. Однако говорить о сложившейся и тем более эффективной системе контроля за конкурентной борьбой (взаимодействием) в сфере образования ещё рано. Исследования показывают, что в случае конфликтной, спорной ситуации (по поводу нечестных приёмов конкурентного взаимодействия или проведения конкурсных процедур) руководители вузов практически всегда предпочитают «искать решение» во властных коридорах, а вовсе не в ФАС или суде.

— Открытие вузами «непрофильных» специальностей диктуется желанием привлечь дополнительные средства для существования. Как вузы будут конкурировать за финансирование при наличии единых правил?

— Мы с коллегами считаем, что сегодня принцип конкуренции внедрён в систему государственных вузов прежде всего при распределении средств из государственного бюджета, как на покрытие текущих затрат, так и на создание ресурсной базы.

Во-первых, даже при наличии чётко определённых критериев на конкурсах по распределению бюджетного приёма вопрос как об общем количестве бюджетных мест — контрольных цифр приёма, так и об их распределении по специальностям подготовки и по вузам решается не абитуриентами на свободном рынке образования, но административными ведомствами, осуществляющими государственное управление в этой сфере».

«Во-вторых, на более или менее конкурентных условиях распределяется только текущее финансирование, которое фактически не предполагает расходов на приобретение основных фондов — зданий или дорогостоящего оборудования. Правила и условия, при которых даже государственные вузы могли бы на равных «конкурировать» за предоставление, например, зданий, почему-то так и не созданы. Поэтому основные средства распределяются по решению административных органов, объективно создавая неравные стартовые возможности, которые лишают систему перспектив открытой и честной конкуренции». 

И в-третьих, серьёзным юридическим барьером выступает бюджетное законодательство, которое жёстко привязывает любое бюджетное финансирование к контингенту конкретного вуза. Даже допуск студента другого государственного вуза в библиотеку может контролирующими органами оцениваться как нецелевое расходование бюджетных средств». В свою очередь, вузовские администраторы зачастую препятствуют использованию своими студентами или научно-педагогическими работниками ресурсов других вузов. Яркий пример — нежелание засчитывать освоение обучающимся онлайн-курсов, созданных другими вузами. В итоге конкурентная среда, в которой вузы должны развиваться, из-за подобных ограничений становится фрагментированной и непрозрачной. 

— Что надо делать, чтобы конкуренция вузов приняла правильные формы и начала бы служить развитию системы образования? 

— Возможно, это прозвучит парадоксом, но для развития честной и открытой конкуренции сегодня российской системе высшего образования более всего нужно развитие сотрудничества между вузами, готовность самих вузов к такому сотрудничеству и кооперации. «Местничество и организационная раздробленность естественны в современных условиях во многом потому, что единство системы государственных вузов почему-то не рассматривается как приоритет государственной политики»1. Поэтому в организации деятельности государственных вузов требуется системный подход, основанный на непротиворечивом балансе конкуренции и кооперации. 

«Конкуренция должна реализовываться на общем рынке образования, а не в административных процедурах распределения государственных фондов. Кооперация должна обеспечивать равный доступ к созданным за счёт государственных инвестиций ресурсам, причём этот доступ должен осуществляться по простым, понятным и справедливым правилам. В свою очередь, федеральный орган управления системой образования должен иметь возможность осуществления эффективного, в том числе цифрового, контроля и обеспечения единой государственной политики в отношении всех вузов, в том числе вузов ведомственной принадлежности»1.

Мы убеждены, что администрации вузов должны увидеть изменение этого подхода и настроиться на работу в команде — общей команде государственных вузов, которая решает общие задачи, важные для граждан и для страны. Эффективность вузовской кооперации должна стать необходимым критерием оценки результативности работы администрации любого государственного вуза. В этом случае административное вмешательство, которое может в каких-то ситуациях больше навредить, чем помочь, в принципе нужно будет в минимальных пределах, если сами вузы будут стремиться к участию в командной работе.

Правила честной конкуренции и честного взаимодействия смогут повысить эффективность государственных инвестиций в развитие высшей школы и эффективность использования передаваемой ей государственной собственности. А это, в свою очередь, повысит уровень качества образования в стране, а, следовательно, и реализации конституционного права граждан независимо от региона, вуза и образовательной программы. К сожалению, приходится признать, что вузовские сообщества — Российский союз ректоров, Ассоциация ведущих университетов России, Ассоциация глобальных университетов и др. — не проявляют активности и даже готовности к разработке единых подходов, этических кодексов и регламентов корпоративного взаимодействия, которые могли бы решить многие проблемы межвузовских отношений без вмешательства Минобрнауки. 

— Вы отметили важность взаимодействия вуза с работодателями. Насколько оно тесно и в каких формах происходит в СПбГУ? 

— Линия сотрудничества с работодателями системно реализуется в СПбГУ с 2016 года по нескольким направлениям. Прежде всего это участие представителей организаций-работодателей в работе учебно-методических комиссий (УМК), советов образовательных программ, государственных экзаменационных комиссий и кадровых комиссий учебно-научных подразделений. В состав УМК включаются от одного до шести представителей работодателей. 

В 200 советов образовательных программ входит более 1 900 представителей работодателей — это почти 98% членов советов. Теперь ежегодно более 1 850 представителей работодателей (в среднем 75% членов комиссии) участвуют в государственной аттестации выпускников Университета (см. материалы ректорского совещания от 06.03.2017 и 29.05.2017).

Кроме того, работодатели имеют возможность предлагать темы научных исследований и выпускных квалификационных работ (ВКР) обучающихся СПбГУ, проводить научное консультирование и рецензирование ВКР, организовывать практики, стажировки, предлагать трудоустройство выпускникам. Также они имеют право проводить экспертизы на предмет соответствия учебно-методической документации СПбГУ, в том числе новому Образовательному стандарту СПбГУ, профессиональным стандартам, квалификационным и иным требованиям, предъявляемым к выпускникам на рынке труда.

Они активно участвуют в совместной разработке отдельных специальных учебных курсов, дисциплин, а также образовательных программ по подготовке специалистов, востребованных на рынке труда. Кроме того, работодатели становятся гостями встреч, переговоров, совместных конференций, семинаров, круглых столов и других мероприятий, служащих цели актуализации содержания и условий реализации образовательных программ СПбГУ. В числе партнёров СПбГУ, с которыми осуществляется масштабное сотрудничество практически по всем перечисленным направлениям, — компании «Роснефть», BIOCAD, «Яндекс», «Газпром нефть», «ВТБ», «Газпром» и многие другие.

Отмечу, что в уставе нашего университета написано: «Санкт-Петербургский университет — это творческое сообщество профессоров, преподавателей, обучающихся, научных работников, инженерно-технических работников, деятельность которых направлена на постижение истины, утверждение гуманизма и справедливости». Вот этим совместным постижением истины, направленностью на утверждение гуманизма и справедливости университет и отличается от организаций других сфер деятельности. Это принципиально важно для формирования фундаментальной основы профессиональной подготовки, которая достигается в университете и не может быть получена в «структурах корпоративной подготовки». Это не значит, что такие структуры не нужны, но у них другие задачи.

Тщательная проработка базового высшего образования — это то, что позволит студентам эффективно осваивать конкретные знания и приобретать умения и навыки, востребованные рынком труда. Такой эффективности может достичь именно университет.

— Где грань между, с одной стороны, сближением программ подготовки в вузе с требованиями потенциального работодателя, а с другой — превращением университетов в структуры корпоративной подготовки? В чем принципиальное различие между университетом и ремесленничеством?

— Далеко не каждая корпорация может позволить себе создать корпоративную систему подготовки, а тем более «купить» для этого классический университет со всем разнообразием его программ. У каждого работодателя могут быть частные интересы и, следовательно, частные требования к выпускнику. Классический университет не может и не должен подстраивать свои программы под одного работодателя. Наша цель — сделать программы адекватными требованиям рынка труда для каждой области деятельности. Вовлечение работодателей в определение содержания программ и, главное, в оценку результатов обучения — это инструмент обеспечения такой адекватности. Мы чётко отделяем интересы корпорации, которую тот или иной человек представляет в нашей учебной комиссии, от его представлений о реальных запросах сообщества работодателей. С другой стороны, у работодателя есть инструменты адресной подготовки специалиста в классическом университете под свои интересы — это целевая подготовка (по согласованию с абитуриентом и его родителями) или индивидуализация учебной программы (по согласованию со студентом и его куратором/тьютором/научным руководителем), а также дополнительные образовательные программы повышения квалификации и переподготовки. Так что и университета есть все возможности оставаться классическим вузом (образование плюс исследования), и у работодателя — получить то, что требуется именно ему.

— Онлайн-курсы отечественных вузов — насколько они конкурентоспособны с точки зрения глобализации? 

— Пока у нас существует предусмотренный законом принцип использования федерального государственного образовательного стандарта, не может быть и речи о размывании модели классического вуза. Другое дело, что целый ряд изменений, как в технологиях, так и в отношении общества к проблемам образования, требуют существенного совершенствования этой модели. Обратите внимание, что и введение двухуровневой системы, и внедрение собственных стандартов в ведущих вузах, а не только онлайн-курсы — это попытки соответствовать новым реалиям, уходя от привычных стереотипов. Так что «классический вуз» постепенно меняется, и это хорошо, при условии, что из его «стен» (вот это уже скорее фигура речи) выходят люди, готовые к работе в соответствии с полученным высшим образованием. А это получается только тогда, когда профессиональные знания и модель поведения выпускников определяются людьми и коллективами, которые сами могут служить образцом в своей отрасли знания, в своей профессии.

В разных отраслях требования к единству подготовки различны, но всегда есть основа профессиональной подготовки, которую лучше осваивать в одном вузе. После освоения этой основы студент получает возможность смотреть на мир с точки зрения профессионала, и в этот момент самостоятельный выбор дальнейшего пути собственного профессионального развития представляет большую ценность. Так что появившаяся за счёт онлайн-курсов реальная возможность поучиться у разных специалистов, — лидеров своей (а может быть, и смежной) отрасли, — важна и полезна.

Но дело не в технологиях обучения и не в количестве вузов: принципиально важно то, что результат профессиональной подготовки должен соответствовать потребностям рынка труда, причём не в момент поступления будущего специалиста на первый курс, а через несколько лет. Чтобы решить эту проблему, нужно преодолеть и склонность «классического вуза» считать, что он обладает «правом» полностью определять, как и чему учить студентов, и привычку работодателей уклоняться от конкретных действий по определению профессиональных требований к выпускникам. На этом пути уже многое сделано, и нам предстоит в ближайшее время закрепить все это на нормативном уровне, то есть ввести в модель, которая — если будет хорошо отработана — по прошествии некоторого времени тоже будет восприниматься как «классическая».

Онлайн-курсы как часть университетского образования уже вполне конкурентоспособны на глобальном рынке образования, поскольку российские научные школы известны далеко за пределами Российской Федерации. Разумеется, речь идёт не обо всех отечественных вузах. Так, например, интерес к образовательным продуктам (онлайн-курсам) СПбГУ можно проследить как по динамике существенного прироста иностранных обучающихся в общем числе, так и по динамике роста и охвату иностранной аудитории на международных образовательных платформах на онлайн-курсах, созданных на английском языке.

— Идея получения образования студентом сразу в нескольких вузах — не приведёт ли она к размыванию модели классического вуза? Хорошо это или плохо?

— Университет — структурный элемент общества. Меняется общество — меняется и университет, это неизбежно. Сегодня драйвером перемен являются технологии — и университеты не только воспринимают и используют их, но и сами создают и распространяют. Приведёт ли это к размыванию модели классического университета? По поводу размывания есть два крайних мнения. Первое — радикальное. Раз появилась возможность получать знания онлайн, то сегодняшние университеты должны вымереть, как мамонты. Но есть и другое мнение: в человеческом обществе отсутствие живой (нецифровой) связи между учителем и учеником приведёт к эмоциональным потерям, которые отразятся в том числе на когнитивной способности обучающихся. Подобное явление наблюдается у детей-маугли, выросших без человеческого общения. Они оказываются вполне приспособленными к жизни в дикой природе, но, как правило, уже не способны адаптироваться в социуме.

Человек вообще животное социальное, а в вузе студент общается не только с преподавателем или научным руководителем. Он даже больше общается со сверстниками, причём не только, извините за выражение, тусуется. В группе сверстников студент одновременно сотрудничает и конкурирует, это облегчает восприятие информации и повышает мотивацию к обучению. Без вузовской социализации в дальнейшем могут возникнуть разные проблемы — сложности адаптации в трудовом коллективе, неспособность к командной работе, отсутствие социального целеполагания и т. п. 

Радикалы критикуют идеологию сохранения университетов за консервативность. Но надо помнить, что именно консерватизм системы высшей школы неоднократно спасал её (и общество, цивилизацию) в периоды ломок и реформаций — например, в первые постсоветские годы или в «лихие» 90-е. Кроме того, не надо забывать, что онлайновые курсы кто-то должен создавать, а научиться этому сегодня можно только в университетской среде. Не станет такой среды — кто будет формировать программы, готовить курсы, принимать ответственность за подготовку? Искусственный интеллект? Но ведь чтобы создать соответствующее программное обеспечение, тоже необходимо понимание и опыт университетского профессора. Так что слухи о близкой смерти университетов, я уверен, сильно преувеличены. Хотя какой-то компромисс будет найден, и во время пандемии наметились его первые контуры.

— Какова доля иностранцев среди ваших студентов? Как эта доля менялась в последние 5–10 лет и как, по вашим оценкам, будет меняться дальше? Из каких стран приезжают учиться в ваш вуз?

— Сегодня в Санкт-Петербургском государственном университете обучается более 3 700 иностранных студентов, что соответствует примерно 17% от общего числа студентов. Численность аспирантов и ординаторов из других стран — более 500 человек (это чуть больше 20% от общего числа аспирантов) и около 100 (примерно 15% от общего числа ординаторов) соответственно. Ещё пять лет назад количество студентов-иностранцев было в три раза меньше — всего чуть больше одной тысячи человек.

В этом учебном году университет пользуется особенно высоким спросом со стороны поступающих из-за рубежа: из 12 тысяч заявлений в петербургские вузы от иностранцев пять тысяч были поданы в СПбГУ. Таким образом, практически каждый второй абитуриент-иностранец подал заявление в Санкт-Петербургский университет. Среди зачисленных в СПбГУ в рамках этой приёмной кампании — 2 500 граждан из 91 зарубежного государства. Отмечу, что, несмотря на трудности прошлого года, иностранные граждане подали в СПбГУ более 3 800 заявлений на обучение за счёт бюджета Российской Федерации — это на 35% больше, чем годом ранее.

В СПбГУ обучаются студенты из КНР, Казахстана, Узбекистана, Украины, Киргизии, Белоруссии, Туркмении, Йемена, Таджикистана и Латвии. Также обучаются граждане Кореи, Молдавии, Сирийской Арабской Республики, Германии, Вьетнама, Колумбии, Ганы, Туниса, Сингапура, Сербии, Таиланда, Нигерии, Маврикия, Йемена и других стран, 

Отмечу, что в 2019 году на основные образовательные программы16 было зачислено 1 208 иностранных граждан, а в 2015 году — 718 человек. Словом, всего за пять лет мы увеличили приём студентов-иностранцев больше чем в три раза. Университет ставит перед собой задачу и в будущем увеличивать число иностранных обучающихся из различных стран мира. И приведённая статистика показывает, что для выполнения этой задачи есть основания.

— Какую конкретную пользу вуз получает от международного сотрудничества и в чём это сотрудничество выражается?

— Международное сотрудничество СПбГУ имеет множество измерений и форм. Наш университет имеет более 500 партнёров по всему миру. Ежегодно реализуется более 320 программ академической мобильности для обучающихся и научно-педагогических работников. К слову, количество наших студентов, каждый год принимающих участие в таких программах, увеличилось в два раза за последние 10 лет (с 500 до 1000 человек), а число иностранных студентов, приезжающих в СПбГУ по обмену, возросло в шесть раз (с 200 до 1200 человек). Показательна и динамика входящей мобильности иностранных учёных — в 2,5 раза за 10 лет (с 70 до 190 человек). Количество центров тестирования СПбГУ за рубежом выросло с семи в 2009 году до 90 в 2020.

Университет также реализует свою международную деятельность через свои представительства, открытые за последние три года в США, Испании, Италии, Республике Корея, Китае и Турции. Диапазон мероприятий, проводимых в рамках деятельности представительств, широк: от совместных конференций до выставок работ студентов и лекций ведущих учёных СПбГУ.

Мы в пять раз увеличили количество научно-исследовательских центров, созданных в сотрудничестве с нашими зарубежными партнёрами (с двух в 2009 году до 11 в 2020 году). Среди них Российский научно-исследовательский институт университета Цинхуа и СПбГУ, Центр изучения Германии и Европы (СПбГУ и университет Билефельда), Немецко-российский междисциплинарный научный центр G-RISK (Свободный университет Берлина и СПбГУ), Совместный научно-исследовательский центр физики плазмы (СПбГУ и Харбинский политехнический университет) и многие другие. Благодаря этой активности количество совместных с зарубежными учёными публикаций в высокорейтинговых международных журналах возросло с 2009 года с 527 до 1 466 в год.

Помимо университетов Санкт-Петербургский университет сотрудничает с международными правительственными и неправительственными организациями (ООН, ЮНЕСКО, Советом Европы и другими), является членом более 40 межуниверситетских ассоциаций (EUA, IAU, CERN, Coimbra Group, AACSB и других), развивает активное партнёрство с крупнейшими корпорациями мира (Mitsui & Co., Samsung, Huawei, Yandex и другими). 

Представители как зарубежных университетов, так и компаний принимают участие в работе советов образовательных программ СПбГУ, тем самым передавая свой опыт студентам и делясь экспертным мнением с преподавателями. Ежегодно в университет приезжает более 200 иностранных специалистов для чтения лекций в рамках образовательных программ с иностранным компонентом.

В прошлом году был заложен камень в основание будущего совместного кампуса СПбГУ и Харбинского политехнического университета в Китае. Можно практически бесконечно продолжать приводить примеры успешных проектов Санкт-Петербургского государственного университета за рубежом.

Интернационализация является одним из главных приоритетов развития почти всех университетов мира. Внешнее воздействие на университет, безусловно, оказывает положительное влияние на его развитие. Обмен студентами, учёными, опытом с ведущими мировыми научно-образовательными центрами позволяет нам перенимать все лучшее и новое (и одновременно делиться своим уникальным опытом с партнёрами и обогащать их), чтобы совершенствовать свои образовательные программы, повышать качество научных исследований, развивать собственные научные журналы, стимулировать учёных к активной совместной работе, модернизировать процессы административного менеджмента и достойно представлять университет и нашу страну на международной арене.

1. С. А. Белов, Ю. В. Линская, Н. М. Кропачев, 2020. «Единство системы государственных вузов в современной России», Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия Менеджмент. Том 19. № 2