Владимир Гимпельсон: Финишем гонки зарплат может оказаться кризис

Владимир Ефимович, вы возглавляете одну из самых известных научно-исследовательских организаций, занимающуюся изучением рынка труда – Центр Трудовых Исследований. Изучение рынка труда в экономике – наверное, одна из самых популярных тем. Почему тема так популярна и насколько велика конкуренция на рынке таких исследований?

Частично – это так, но частично – не так. Она очень популярна в мире, но не в России. Экономика труда – одна из самых быстроразвивающихся областей современной экономической науки. Если взять ведущие европейские или американские экономические журналы самого высокого уровня, входящие в топ-5, топ-10 журнального рейтинга, то вы увидите, что статьи по этой тематике везде представлены в достаточно большом количестве. Кроме того, есть специальные академические (то есть строго научные) журналы, которые пишут только о рынке труда и смежных проблемах. Такие показатели как занятость, безработица, заработная плата имеют отношение не только к рынку труда, но и к макроэкономике, к микроэкономике, к социальной политике и т. д. Рынок труда во многом определяет социальную стратификацию и уровень неравенства в стране, а потому должен быть интересен и социологам. Положение человека на рынке труда влияет на его мотивацию и социальное самочувствие, что есть предмет для психологов. То есть мы имеем дело с клубком очень разнообразных проблем, связанных с рынком труда. Действительно, у нас в стране много людей, которые занимаются рынком труда, но у нас нет ни одного академического журнала «про труд». Более того, у нас очень мало серьезных исследований на эту тему. Реальной конкуренции между исследователями тоже нет: проблемное поле настолько широко, что места много для всех. По-моему, от большей конкуренции мы бы только выиграли. Критическая масса исследований, без которой невозможно осмысление происходящего и невозможно двигаться вперед, до сих пор отсутствует.

Рынок труда из всех областей, наверное, самый рыночный, самый саморегулирующийся. Его можно изучать, но можно ли на него влиять?

На рынке труда государство всегда является активным участником. И, может быть, как раз рынок труда в меньшей степени саморегулирующийся, чем любой другой, хотя никаких глубинных оснований для того, чтобы ему не быть саморегулирующимся, нет. Но везде, особенно в странах континентальной Европы, в меньшей степени – в англосаксонских странах, государство очень активно вмешивается в происходящее на рынке труда. Для этого у государства есть широкий набор институтов и инструментов. Каких? У нас, например, - это минимальная заработная плата, единая тарифная сетка, правила найма и увольнения, налоговая система, пособия по безработице, процедуры регистрации безработных и т.п. Всё это инструменты государственного влияния на рынок труда. То, как государство ими пользуется, влияет на спрос, на труд, на предложение труда, на потоки на рынке труда, на уровень и продолжительность безработицы, уровень и дифференциацию заработной платы. Добавим государственные службы занятости, которые не только ведут регистрацию, но имеют и другие функции. Устанавливая численность бюджетников и уровень оплаты их труда, государство также влияет на весь рынок труда. Вспомним про миграционную политику, где государство ключевой игрок. Наконец, обеспечивая хороший инвестиционный климат, государство стимулирует работодателей создавать новые рабочие места, а в противном случае побуждает их сворачивать. Перечисление каналов влияния государства на рынок труда можно продолжить.

Конечно, с одной стороны, государство влияет на рынок, но, с другой стороны, рынок труда имеет свою относительную автономию. Ведь происходящее на рынке труда – это результат поведения людей, работников и работодателей. Поведение же складывается под воздействием всего набора условий. Например, государство может стимулировать меня работать больше часов или выбрать определенную профессию, но не может меня заставить это делать. У меня всегда есть выбор: остаться или уйти, энергично работать или сачковать. В итоге мое поведение складывается под воздействием как мер государственной политики, так и индивидуальных обстоятельств, неподвластных государству.

Один из ярких примеров взаимодействия между государственным воздействием на рынок труда и индивидуальными интересами – это влияние законодательства о защите занятости, то есть правил найма и увольнения на динамику рабочей силы и рабочих мест. Государство своими законами пытается защитить работников от увольнений, вменяя работодателям соответствующие платежи. А законопослушные работодатели говорят: «Хорошо. Мы никого не будем увольнять, но и нанимать на работу тоже не будем». В итоге баланс выгод и потерь для работников от такой чрезмерной защиты может сместиться в пользу потерь.

Кроме того, работодатели в такой ситуации предпочитают брать не на постоянную работу, а на временный контракт.

Да, конечно. Правила найма на временную работу – это тоже один из институтов, зафиксированных в Трудовом кодексе. Но он сильно ограничивает такую занятость. В итоге процветают неформальные договоренности. Это обратная сторона того, что государство где-то перебирает со своим регулированием и контролем. Это как раз и есть пример того, что как только оно пытается что-то регулировать чрезмерно, вступает в дело процесс самоорганизации, который зачастую носит неформальный характер, и государство с этим уже ничего не может сделать. Поэтому, с одной стороны, государство не должно отказываться от регулирования этих процессов, с другой стороны, государство всегда должно помнить, что есть предел этого регулирования.

То есть не должно допускать дисбалансов?

Оно не должно считать, что вообще может всё – оно не всё может, его возможности на рынке труда достаточно ограничены. И существует литература, которая посвящена тому, как вмешательство государства, осуществленное или осуществляемое в интересах людей, ради людей, приносит людям больше вреда, чем пользы.

Какие направления исследований рынка труда сегодня наиболее актуальны?

Надо сказать, что тем очень много, и вообще, как я сказал, исследований у нас в стране по этой проблематике крайне мало. Но выбор конкретной темы часто связан с какими-то привходящими обстоятельствами. Например, появляются новые эмпирические данные, которые дают возможность двигаться в том или ином направлении. У нас в ЦеТИ есть целый ряд проектов, которые, как нам кажется, небезынтересны. Один из них – это изучение механизмов формирования заработной платы в российской экономике. В конце года должна появиться наша монография на эту тему. В прошлом году мы выпустили большую книгу, которая также была результатом исследований Центра, называлась она «Нестандартная занятость в российской экономике». Мы ведем исследования, связанные с институтами рынка труда. Например, нас интересует, как одни и те же правила действуют в разных регионах страны, и к каким результатам приводят. Мы знаем, что трудовое законодательство должно защищать всех работников, но в равной ли мере все работники им защищены? А если нет, то почему? И в чем различия? В конечном счете, как различия в соблюдении законов транслируются в различия в безработице, занятости, заработной плате и так далее. Мы изучаем эволюцию неравенства в заработной плате, сравниваем функционирование рынка труда в России и в Восточной Германии. Это очень интересный вопрос, ведь в советские времена институционально мы были абсолютно одинаковы. Затем Восточная Германия объединилась с Западной, а СССР распался. И там, и здесь начались реформы, но они пошли разными путями. В одном случае была избрана самая радикальная стратегия реформ, в ходе которой институты рынка труда Западной Германии в одночасье были перенесены в Восточную, а в России всё пошло по-другому, медленно и «суверенно». Здесь возникает пучок интересных вопросов: как разные траектории развития институтов рынка труда повлияли на неравенство в заработках, на стабильность рабочих мест, на адаптационные стратегии людей и насколько эти рынки труда через 15 лет оказались схожими или различными. Все это делается на немецких и российских панельных микроданных за 12-летний период времени. Но в данном случае это скорее социологический, чем экономический проект.

А чувствуете ли вы отдачу от ваших исследований, с точки зрения их использования властью в практической деятельности?

Нет. Власти то, что мы делаем, неинтересно. Это интересно исследователям, преподавателям, это интересно отдельным работодательским объединениям. Это интересно журналистам, они идут к нам потоком за комментариями. Это многим интересно, но мое ощущение, что как раз тем, кто непосредственно отвечает за выработку политики в этой области, наши исследования в наименьшей степени интересны. Возможно, чиновники читают то, что мы пишем, но особого интереса мы не чувствуем. Хотя Росстат интересуется нашей работой и с нами консультируется, иногда МЭРТ и Роструд, но только не Министерство здравоохранения и социального развития, которое как раз и отвечает за политику в этой области.

На сайте ЦеТИ декларируется, что предметом исследования для вас являются рынки труда в переходных экономиках. Сейчас многие политики и экономисты говорят, что Россия уже вышла из состояния переходной экономики, и за рубежом некоторые страны начинают это признавать. Предмет исследования не меняется? Или мы остаемся переходной экономикой?

Я думаю, что мы по-прежнему переходная экономика. У нас еще не сформировался в полной мере весь набор институтов, наша экономика институционально очень сильно отличается. Даже если бы мы завтра вступили в Организацию экономического сотрудничества и развития, что является определенным признанием того, что наша институциональная система стала более сопоставимой и совместимой, даже это не означает завершение переходного периода.

Вообще, в современном мире все страны живут в переходной экономике, потому что глубинные изменения идут везде. Интересно, что в Западной Европе есть группа, объединяющая исследователей из Франции, Германии, Голландии, Бельгии, Великобритании, которая называет себя группой по исследованию переходных рынков труда. Они не занимаются Россией, они занимаются своими странами, тем самым признавая, что переходность - это нормальное состояние жизни.

То есть, в некотором смысле понятие переходной экономики и переходного рынка превращается в философское?

Да, но я не отказываюсь от сказанного выше. Наша экономика остается институционально недоформированной, не все необходимые реформы завершены, многие еще не начинались. В ряде случаев институты формально есть, а на деле их нет. Кроме того, мы еще недостаточно стабильны. Посмотрите на индекс РТС:  в Америке чихнут - у нас обвал. Это один из показателей того, что наша экономика не всегда имеет свои собственные внутренние механизмы, позволяющие купировать шоки, она по-прежнему слишком чувствительна. Правда, все современные экономики взаимосвязаны, чихнут в Америке – в Европе тоже начинают кашлять. Но нашей экономике до полного выхода из переходного состояния пока далеко.

Что сегодня наиболее опасно для российского рынка труда?

Что самое опасное? Трудно сказать. Обычно это понимаешь лишь задним числом. Есть ряд проблем, которые требуют особого внимания. Во-первых, значительное сокращение в перспективе рабочей силы, связанное с демографическими тенденциями. Это может вызвать много различных проблем для рынка труда. Во-вторых, низкая производительность труда, темпы роста которой сильно отстают от темпов роста заработной платы. Это подрывает и без того недостаточную конкурентоспособность нашей экономики. В-третьих, различные структурные перекосы: в отраслевой структуре занятости, в профессиональной структуре, в образовательной структуре. В-четвертых, крайне низкие темпы создания рабочих мест в формальном и небюджетном секторе экономики. В-пятых, можно опять вспомнить про институты рынка труда и их «вклад» в перечисленные проблемы. Институциональная перенастройка, безусловно, необходима, хотя не до конца ясно, какой она должна быть. Любая развитая экономика имеет встроенные механизмы сдерживания инфляции заработной платы. У нас таких механизмов нет. Если на негативные шоки экономика реагировала резким падением реальной заработной платы, то на экономический рост она отзывается неудержимым ростом заработков. Но в гонке зарплат победителей может не оказаться, а её финиш окажется новым кризисом.

Источник публикации: OPEC.RU, http://www.opec.ru/point_doc.asp?d_no=64168